Загадки Петербурга I. Умышленный город - Елена Игнатова

Среди гуманных нововведений Петра Великого упомянем учреждение домов для престарелых и детских приютов. Первый дом для престарелых женщин открыла в Петербурге сестра царя Наталья Алексеевна. После смерти Натальи Алексеевны ее дом стал первым в России детским приютом. Здесь воспитывались сироты, незаконнорожденные подкидыши. К дому пристроили чулан, куда каждый мог принести новорожденного, не объявляя имен родителей. Иногда крепостные подбрасывали сюда младенцев, ибо ребенок, воспитанный государством, являлся свободным человеком. В человеколюбивом указе Петра об учреждении приютов есть и комический момент: незаконнорожденных, воспитывавшихся в них, велено было записывать в художники.

В неустоявшейся жизни города, в котором воплощались идеи царя, часто соседствовало драматическое и комическое. Например, Петр страстно любил мореходство, а посему его подданные, жители столицы, должны были разделять это пристрастие. В первую очередь показать пример надлежало царской семье. К сожалению, среди ее членов преобладали женщины: вдовы братьев Петра с дочерьми, сестра Наталья. Этим дамам и предстояло показать героический пример мореплавания. По воскресеньям царь вывозил свое семейство кататься. Дородные русские боярыни, не столь давно покинувшие терема, в которых, по старому обычаю, женщины проводили большую часть времени, сменили тяжелые сарафаны на декольтированные голландские платья и исполняли желание энергичного родственника. Но Петр видел, как мало удовольствия доставляло им это развлечение, и это сердило его.

«Петр во всех взорах читал тот древний страх воды, с которым тщетно боролся всю жизнь: жди горя с моря, беды от воды, где вода, там и беда, и царь воды не уймет» (Д. С. Мережковский. «Петр и Алексей»). И лишь жена царя, Екатерина, охотно делила с ним этот досуг. Следом за родственниками и придворными плавать велено было всем жителям Петербурга. Передвижение по городу представляло большие трудности, а в окрестностях вообще не было хороших дорог, и сбившийся с тропинки путник попадал в болотную топь. Да и в самом Петербурге, при его неравномерной застройке, по многим улицам из-за грязи трудно было проехать на лошади. В 1717 году вышел царский указ: дабы сократить расходы на лошадей и уподобить Петербург Венеции, следовало бесплатно раздать знатным людям и государственным служащим шлюпки для езды по воде. Шлюпки раздали, а для их починки возле Летнего сада построили верфь под начальством капитана Потемкина. Но поскольку горожане не проявляли особого рвения немедленно уподобиться венецианцам, то «велено всем жителям выезжать на Неву на экзерцицию[5] по воскресеньям и праздникам: в мае — по 3 1/2 часа, в июне — по 4, в июле — по 3 1/2, в августе — по 3, в сентябре — по 2 1/2, в октябре — по 2. Смотри тиранский о том закон. Петр называл это невским флотом, а Потемкина — невским адмиралом», — писал А. С. Пушкин в «Истории Петра». Эти экзерциции петербуржцев продолжались вплоть до смерти Петра I.

Такие же тиранические формы приняла борьба царя за изменение внешнего вида его подданных. Еще в Москве, вернувшись из-за границы, он приказал москвичам сбрить бороды. Борода в России издревле считалась символом достоинства мужчины, и лишиться ее означало подвергнуться глубокому унижению. Из-за тиранического требования царя вспыхнул не один бунт, разыгралась не одна трагедия. Столкнувшись с сопротивлением, царь решил применить экономические меры, установив новую статью государственного дохода — налог за право носить бороду. И многие, особенно купцы, приверженцы старины, предпочли платить большие деньги, но сохранить бороды. Был выбит специальный жетон, который бородач, уплативший налог, носил на шее во избежание недоразумения.

В Петербурге было не велено продавать и носить (всем, кроме крестьян) русское платье. В связи с этим стоит вспомнить историю о том, как Меншиков в очередной раз сумел угодить царю. Чиновники одной из коллегий долго откупались, отказываясь брить бороды и носить немецкое платье. Меншиков всячески уговаривал их и даже велел приготовить для них одежду «немецкого фасона». Но чиновники упрямились. Тогда он пошел на обман: призвал их к себе и объявил «царский указ»: или сейчас же побриться и переодеться — или в Сибирь. Во дворе стояло несколько телег, приготовленных, по соображениям несчастных чиновников, везти их в Сибирь. С плачем сели они в эти телеги. Меншиков был разочарован. Но тут самый молодой из чиновников, на днях женившийся, соскочил с телеги и стал стаскивать с себя русский кафтан. Его примеру последовали остальные. Через некоторое время на службе в соборе Петр заметил странную группу одинаково одетых людей и спросил, кто они. Тут Меншиков и доложил ему о своем подвиге. Царь очень обрадовался и на следующий день пришел на пир к преображенным чиновникам.

А вот указ о горожанах, впавших в другой грех, — они посмели вместо положенного немецкого платья носить одежду иного фасона: «Нами замечено, что на Невской першпективе и в Ассамблее недоросли отцов знатных в нарушение этикету и регламенту штиля в гишпанских камзолах и панталонах щеголяют дерзко. Господину полицмейстеру Санкт-Петербурга указую впредь оных щеголей с рвением великим вылавливать, сводить в литейную часть, бить кнутом и батогами, пока от гишпанских панталонов зело похабный вид не покажется. На звание и именитость не взирать, также на вопли наказуемых». Такие указы не нуждаются в комментариях.

Город в Петрово время жил напряженной, деятельной жизнью. Царь первым подавал в этом пример. Вот свидетельства современников-иностранцев, побывавших в России: «Сам он не теряет понапрасну времени, а [всегда] занимается тем или иным делом. Обычно же (когда находится в своей новой резиденции Петербурге) он в три-четыре часа утра присутствует в Тайном совете. Затем посещает кораблестроительную верфь, распоряжается там работой и прикладывает собственную руку, так как знает это дело в тонкостях от малейшей мелочи до самого главного. В 9 или 10 часов он развлекается работой на токарном станке, изготавливая красивейшие вещи. Затем в 11 часов у него короткая трапеза, а послеполуденное время после краткого, по русскому обычаю, сна проводит также за осмотром строительства и иными подобными делами. Вечером же он делает визит или ужинает и, рано с этим покончив, ночью почивает». «Он не любит [карточной] игры, охоты и тому подобного, а развлечения ищет только на воде… Вода кажется его истинной стихией, и его часто видят целый день плавающим на яхте… или шлюпке и упражняющимся в плавании под парусами… Эта страсть настолько сильна, что его величество видят на воде и в дождь, и в снег, и в любую погоду, какой бы она ни была. Когда большая река Нева уже настолько замерзла, что лишь в одном месте, перед резиденцией его величества, оставалась еще сотня шагов чистой воды, он тем не менее плавал по ней под парусом на маленьком суденышке взад и вперед с обычным успехом».

Царь умен и деятелен — и того же требует от других. Замечателен его указ Сенату: «Указую господам сенаторам, буде надобность речь держать в присутствии Государя российского, творить оную не по-писаному, а токмо своими словами, дабы дурь каждого всякому была видна». На запрос военной коллегии в 1724 году о том, как определять знатность дворянства, Петр отвечал: «Знатное дворянство по годности считать».

Петр Великий радел о просвещении России. По его указам молодых дворян посылали в Европу для изучения военного и инженерного дела, кораблестроения, искусств и ремесел. Книгоиздательство в его время было поставлено на новую основу: выходила не только религиозная, но и светская, военная, техническая литература, главным образом переводная. В 1711 году в Петербурге появилась газета «Санкт-Петербургские ведомости». В столице открыли первую библиотеку и первый общедоступный театр, находившийся под покровительством сестры царя Натальи Алексеевны. До того времени театр в России был придворным развлечением; народными зрелищами оставались балаганы, представления скоморохов, раек. Петр I стремился включить театр в народную культуру, чтобы использовать его для пропаганды государственных перемен.

Репертуар первого петербургского театра большей частью составляли пьесы — аллегории, прославляющие дела Петра и победы России, и инсценировки мифологических и исторических сюжетов. Это были слабые начатки театрального искусства, но на сцене играли русские актеры, и горожанам был открыт доступ в зрительный зал.

Другим важным нововведением Петра I стало учреждение Академии наук, проект создания которой разработал он сам. Академия наук была открыта в 1725 году, уже после его смерти. Среди иностранных ученых, приехавших работать в Петербургскую Академию наук, были люди, имена которых известны в истории науки: математики Л. Эйлер и Д. Бернулли, астроном Ж. Н. Делиль. По замыслу Петра I, главной задачей Академии было воспитание будущих русских ученых, поэтому при ней открылись гимназия и университет.